Интервью собрано на основе отрывков из книги Галины Коньковой
"Лидия Забиляста. Голос - как струны души..."

Какое событие в Вашей жизни Вы считаете самым важным?

Самое значительное, самое важное для меня - то, что я нашла свою дорогу в искусстве, то есть мой выход на арену искусства с первых шагов. Всё могло произойти совсем иначе, и тогда жизнь повернулась бы в другую сторону. А в личной жизни - разумеется, рождение сына.

1979-й год...

Этот год - самое большое моё раскрытие, как певицы, самый высокий взлёт. Я стала лауреатом Всесоюзного конкурса вокалистов им. Н. Глинки. В этом же году состоялся отбор среди лауреатов на стажировку в Италии - в знаменитом театре "Ла Скала". Отобрали пять певцов от Советского Союза - посчастливилось и мне: Паата Бурчуладзе (Тбилиси), Владимир Зверев и Владимир Попов (Московская консерватория), Вячеслав Болжинимаев (Бурятия) и я - с Украины. Отбор был очень серьёзный, почти конкурс. В это же время я начала работать в театре: сначала - стажёром, а уже через три месяца меня перевели в основной состав солистов. А через месяц состотялся мой дебют в театре - в партии Оксаны в опере П. Гулака-Артемовского "Запорожец за Дунаем". Начала работать над другими партиями, но пришлось всё оставить и ехать в Италию: настало время стажировки.

Итак, начался совсем новый, не похожий на все предыдущие, период Вашей жизни?

Совсем непохожий. Только начался сезон в "Ла Скала" и обучение распределили так, что разные педагоги работали с нами над разными партиями: так я выучила партии Мими и мадам Баттерфляй ("Богема", "Чио-Чио-сан" Пуччини), Каролины ("Тайный брак" Чимарози) и партию сопрано в "Реквиеме" Верди.

А занятия чисто вокальными проблемами?

А вокалом занималась со мной один раз в неделю знаменитый педагог и известная певица Джульетта Симионато. Немало воспоминаний осталось у меня о том времени - каждый день открытие чего-то нового, до сих пор неведанного в себе, в своём голосе, знакомство с Италией, атмосфера известного на весь мир театра - только про это можно написать отдельную книгу: впечатлений мне хватило, наверное, на всю жизнь. Непривычно и радостно было каждый день пребывать в стенах "Ла Скала", видеть сцену - мы шли к школе через зал театра, и уже тогда я словно наполнялась флюидами, аурой тех, кто когда-то выступал на этой знаменитой сцене. У меня была возможность слушать репетиции (а этот тоже была школа, да ещё какая!), ходить на спектакли - нам давали абонемент со скидками.

Ваше первое выступление на сцене Национальной оперы. Воспоминания? Ощущения?

Первый спектакль - "Запорожец за Дунаем" - стал для меня хорошим испытанием. Я была простужена, но не позволила себе перенести представление и пела не в лучшем состоянии. Поэтому поставила на сцене за хаткой термос з тёплым, настояным на травах, напитком и как только позволяла сценическая ситуация, подходила и пила этот напиток.

Вы верите, что в жизни больше положительного чем отрицательного?

Конечно. Во-первых, сама жизнь основывается на положительном: сколько мы видим прекрасного, чудесного, неповторимого вокруг - в природе, в людях. Нужно держаться всего этого. Если бы мы не акцентировали внимание на положительном, то нас уже затянуло бы в ужасную бездну. Кстати, видеть хорошее, а не плохое - тоже особенность моего характера.

Какую партию Вы считаете этапной в Вашем творчестве?

Разумеется, Чио-Чио-Cан. Это - этап в моей жизни. Внимание на ней было сконцентрировано, конечно, когда уже готовили постановку. Но во время стажировки в "Ла Скала" я видела постановку "Мадам Баттерфляй" и мечтала, что когда-нибудь спою её в театре. Сначала у меня было амплуа лирического сопрано и я не позволяла себе драматических партий. А это произошло значительно позже - спектакль был сначала снят из репертуара, а потом сделали новую постановку. Тогда дирижёр Олег Рябов предложил мне петь Чио-Чио-сан. Партия была подготовлена ещё в Италии. За эти годы и она, наверное, немного "отлежалась", и я сама что-то большее в жизни поняла. В то время, когда я пела, я уже родила ребёнка. Ощущение материнства - это очень важно. И в жизни, и в исполнении такой роли, как Баттерфляй.

Вы верите в теорию нескольких существований в предыдущей жизни?

Не знаю... Но когда я во Франции приехала в Авиньон (где была когда-то резиденция римских пап) и попала в средневековый замок - в Авиньоне много полуразрушенных замков (представляете - стены до 1,5 м толщиной) - где, конечно, хозяева ходили только в мехах и грелись у каминов, а освещались эти огромные замки факелами, я чётко ощутила, словно когда-то уже тут была. К сожалению, мы не можем этого объяснить - это странное ощущение, что с тобой что-то уже происходило, что ты точно помнишь место, куда, кажется, только что попал. Но я часто ловила себя именно на этом - на ситуации, которая вроде как повторялась в моей жизни. Не так давно начали про подобное писать - я интересуюсь такой литературой. В том замке Авиньонском была чудесная акустика, и хоть я, обычно, не люблю где-то неожиданно петь, но когда меня попросили, я запела - звучание было удивительное, и осталось незабываемое впечатление от этого, как будто и раньше уже что-то похожее со мной происходило.

Какую партию Вам сложнее всего было готовить?

Сначала думала, что трудно будет ответить, так как не помню. Но потом вспомнила, что это была партия Эльзы в опере Вагнера "Лоенгрин". Причина простая и даже банальная - было очень мало репетиций. А поскольку опера исполнялась, к тому же, на немецком языке, то, понимаете, это было не просто. Спектакль шёл очень редко в театре, у нас было два состава, и мне не удавалось часто петь Эльзу - работали в основном на одном составе. А я попала во второй. Поэтому приходилось каждый раз словно впервые выходить на сцену. "Лоенгрин" - спектакль, который, наверное, отобрал у меня больше всего здоровья.

Легче сказать, где не выступала - не уверена, что смогу даже перечислить: где я только не была! Если говорить про континенты, то это и Австралия, и Южная, Северная Америка, и вся Европа, Канада, Япония, Сингапур.

Вы работаете только в театре. А Вас не привлекает педагогическая деятельность?

Я не позволяю себе заниматься учениками, преподавать вокал, потому что не могу найти теоретической основы, теоретических объяснений тому, как петь, почему я делаю это так, а не иначе. Я не теоретик, а практик. И я не в состоянии теоретически объяснить свои ощущения создания образа. Я могу это прожить только через исполнение на сцене.